Рабиндранат Тагор [без илл.] - Кришна Крипалани

также повсюду встречал горячий, восторженный прием. Его принял президент Гинденбург. С этого визита началась его дружба с Альбертом Эйнштейном. После недельного пребывания в Праге, где на чешском языке игралась его пьеса "Почта", он через Вену поехал в Будапешт. Там ему пришлось остановиться на отдых в одном из санаториев на озере Балатон, так как из-за утомления, которое он пережил в поездке, здоровье поэта пошатнулось. После людных приемов и лекций в Белграде, Софии, Бухаресте и Афинах, где греческое правительство наградило его орденом Спасителя, он посетил Каир. Заседавший в это время египетский парламент прервал свою работу в честь поэта, а король Фуад подарил Вишвабхарати коллекцию арабских книг. В декабре он вернулся на родную землю.

Казалось, вот наконец-то настало время для уединения и покоя в Шантиникетоне, к которому он так страстно стремился. В очаровательном стихотворении из "Пуроби" под названием "Аша" ("Надежда") он выразил свое томительное желание найти пристанище в уединенном уголке земли, где бы не было "ни богатства, ни почестей, только немного любви". Однако когда одна сторона его гения расцветала "под сенью часов безделья", другая постоянно вела его на "мучительно выстроенные башни благотворительных деяний". Покой и слава редко уживаются друг с другом. Февраль был посвящен репетициям Драмы "Натир пуджа" ("Поклонение танцовщицы"), поставленной в Калькутте в конце месяца, причем в этом спектакле играл сам автор. А в марте он в очередной раз совершил поездку по западной Индии, в течение которой председательствовал на конференции по литературе хинди, созванной в княжестве Бхаратпур.

Лето он провел в уютном горном местечке Шиллонг в Ассаме, где начал писать свой знаменитый роман "Тин пуруш" ("Три поколения"). Он намеревался создать широкомасштабное произведение, что видно из названия, и начал его великолепно, в лучших традициях повествовательной прозы. Поэт, рассказчик и знаток психологии общества объединили свои усилия и достигли такого гармоничного мастерства, что некоторые критики назвали этот роман "лучшим из всех романов, написанных Тагором". Однако Тагор не был ни Толстым, ни Бальзаком, он не мог слишком долго находиться в мире своих же героев. Поэт, певец и просветитель поочередно брали верх в его внутреннем мире. Поэтому вместо задуманной саги-трилогии он написал историю только одного поколения и отказался от своей затеи. Роман появился в печати два года спустя под измененным названием "Джогаджог" ("В тенетах жизни").

Создавая этот роман, в котором говорится о моральной уязвимости материального успеха, Тагор сам без устали искал новых, неизведанных сфер для приложения своих сил. Миссионерское рвение вновь оказалось сильнее творческого, и в июле 1927 года поэт отправился в свою девятую заграничную поездку, на этот раз по соседним странам Юго-Восточной Азии. Посетив Сингапур, Малакку. Куала-Лумпур, Тайпинь, Пенанг, где его встречали овациями толпы людей, он морем отправился в Индонезию. По пути Тагор сочинил прекрасное большое стихотворение о Яве, которое он прочел (в английском переводе) на банкете, устроенном в его честь в Джакарте. На Яве среди прочих он встретился с Ахмедом Сукарно, тогда сравнительно мало кому известным молодым революционером. На Яве и Бали на Тагора произвели большое впечатление местные танцевально-драматические спектакли и другие культурные традиции, в которых он увидел близость к традициям своей страны.

Этот визит показался очень плодотворным и способствовал восстановлению культурных связей, утраченных несколько веков назад. С тех пор между странами начался широкий обмен студентами. В Шантиникетоне начало развиваться яванское искусство раскрашивания тканей восковыми красками, известное под названием батик, получившее затем распространение в других частях Индии. Глубокое впечатление, которое произвел на Тагора монументальный Боробудур,[101] запечатлено в широко известном стихотворении. В целом посещение живописных индонезийских островов глубоко взволновало его красотой природы и людей этой страны, чувством радости от общения с родственной древней культурой. Отплывая от индонезийских островов, поэт написал еще одно прекрасное стихотворение, посвященное этому визиту, под названием "Сагарика" ("Опоясанная морями"). Посетив на короткое время Таиланд, где он также встретил горячий прием, и прочитав лекцию об образовании в Бангкокском университете, он в декабре вернулся в Индию, успев на ежегодные празднества в Шантиникетоне. В январе 1928 года из Праги вновь прибыл Винценц Лесны. Наверное, ни один иностранный ученый не приложил столько усилий для изучения сочинений Тагора в оригинале, на бенгальском языке, и не проник так глубоко в их дух, как этот выдающийся чешский индолог. Вскоре в Шантиникетон к Тагору приехала знаменитая певица Клара Батт, устроившая там два концерта. Вспоминая об этом посещении в своей автобиографии "Моя жизнь в песне", она писала: "В Индии я встретилась с тремя из самых удивительных людей этой удивительной страны: миссис Энни Безант, Ганди и сэром Рабиндранатом Тагором. Последний уступил мне свою виллу, в которой он написал многие из удивительных стихотворений, стоящих в ряду великих классических произведений мировой литературы.

Я слышала иногда, как он пел, и однажды, когда он благодарил меня, послушав мое пение, я сказала: "Но вы ведь тоже певец, мне бы так хотелось послушать вас". Он извинился, сослался на полное отсутствие голоса, но наконец сказал: "Я получил такое удовольствие, слушая ваш удивительный голос, что, коли вы желаете, спою для вас".

Перед единственным слушателем, которым была я, и без всякого аккомпанемента, он спел две или три песни своего собственного сочинения. Редко я бывала взволнована чьим-нибудь пением так, как пением этого величавого и почитаемого поэта; он пел с утонченным чувством, и его голос, хотя и совершенно не поставленный, имел естественную серебряную мелодичность".

Получив приглашение прочитать лекции в Оксфордском университете, Тагор вновь собрался за границу, однако от путешествия пришлось отказаться из-за болезни, внезапно проявившейся по прибытии в Мадрас. После недельного отдыха в Адьяре, где он был гостем Энни Безант, проведя еще несколько дней в мягком климате Кунура, он отплыл на Цейлон в надежде поправить там свое здоровье и все-таки отправиться оттуда в Англию. По дороге он остановился в Пондичерри, чтобы посетить философа-йога Ауробиндо Гхоша, с которым был хорошо знаком в дни молодости, когда занимался революционной политической деятельностью. Вспоминая о своих впечатлениях, поэт писал на борту французского корабля "Шантийи": "Много лет назад я встречал Ауробиндо в ореоле героизма его ранней политической борьбы и сказал: "Ауробиндо, прими приветствие Рабиндры". Сегодня я вновь увидел его в позе, выражающей спокойную мудрость, и повторил про себя: "Ауробиндо, прими приветствие Рабиндры".

Он провел десять дней в Коломбо, но, поскольку улучшения здоровья не последовало, оставил всякую надежду на поездку в Англию и вернулся на материк. Три недели он отдыхал в Бангалоре в гостях у своего старого друга, философа